Неточные совпадения
— Это я вам принес живого сазана, Татьяна Марковна: сейчас выудил сам.
Ехал к вам, а там
на речке, в осоке, вижу, сидит в лодке Иван Матвеич. Я попросился к нему, он подъехал, взял меня, я и четверти часа не сидел — вот какого выудил! А это вам, Марфа Васильевна, дорогой, вон тут во ржи нарвал васильков…
Станция называется Маймакан. От нее двадцать две версты до станции Иктенда. Сейчас
едем.
На горах не оттаял вчерашний снег; ветер дует осенний; небо скучное, мрачное;
речка потеряла веселый вид и опечалилась, как печалится вдруг резвое и милое дитя. Пошли опять то горы, то просеки, острова и долины. До Иктенды проехали в темноте, лежа в каюте, со свечкой, и ничего не видали. От холода коченели ноги.
Остальная дорога до станции была отличная. Мы у
речки,
на мшистой почве, в лесу, напились чаю, потом
ехали почти по шоссе, по прекрасной сосновой, березовой и еловой аллее. Встретили красивый каскад и груды причудливо разбросанных как будто взрывом зеленоватых камней.
Он
ехал берегом широкого озера, из которого вытекала
речка и вдали извивалась между холмами;
на одном из них над густою зеленью рощи возвышалась зеленая кровля и бельведер огромного каменного дома,
на другом пятиглавая церковь и старинная колокольня; около разбросаны были деревенские избы с их огородами и колодезями.
Даже ярмарочные купцы, проезжая
на возах своего гнилого товара, не складают тогда в головах барышей и прибытков и не клюют носом, предаваясь соблазнительным мечтам о ловком банкротстве, а
едут молча смотря то
на поле, волнующееся под легким набегом теплого ветерка, то
на задумчиво стоящие деревья, то
на тонкий парок, поднимающийся с сонного озерца или
речки.
Варвара жаловалась Грушиной
на свою Наталью. Грушина указала ей новую прислугу, Клавдию, и расхвалила ее. Решили
ехать за нею сейчас же,
на Самородину-речку, где она жила пока у акцизного чиновника, на-днях получившего перевод в другой город. Варвару остановило только имя. Она с недоумением спросила...
— Он ушёл, г-гы-ы! — радостно объявил Савка. — Скажи, говорит, хозяину, что я ушёл совсем. Я за водой
на речку еду, а он идёт, с котомкой, гы!
Когда все утомились и Лаптев пошел отыскивать Костю, чтобы
ехать домой, Юлия остановилась перед небольшим пейзажем и смотрела
на него равнодушно.
На переднем плане
речка, через нее бревенчатый мостик,
на том берегу тропинка, исчезающая в темной траве, поле, потом справа кусочек леса, около него костер: должно быть, ночное стерегут. А вдали догорает вечерняя заря.
Удавалось ли мне встретить длинную процессию ломовых извозчиков, лениво шедших с вожжами в руках подле возов, нагруженных целыми горами всякой мебели, столов, стульев, диванов турецких и нетурецких и прочим домашним скарбом,
на котором, сверх всего этого, зачастую восседала,
на самой вершине воза, тщедушная кухарка, берегущая барское добро как зеницу ока; смотрел ли я
на тяжело нагруженные домашнею утварью лодки, скользившие по Неве иль Фонтанке, до Черной
речки иль островов, — воза и лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; казалось, все поднялось и
поехало, все переселялось целыми караванами
на дачу; казалось, весь Петербург грозил обратиться в пустыню, так что наконец мне стало стыдно, обидно и грустно; мне решительно некуда и незачем было
ехать на дачу.
Не помню хорошенько месяца, но, вероятно, в начале августа, потому что погода стояла еще жаркая,
поехал я удить в верховье Репеховского пруда
на речке Воре, Неизменный мой товарищ-рыбак встал ранее меня и был давно уже
на месте.
Кругом стояла египетская тьма, в двух шагах решительно ничего не было видно, и я во всем положился
на инстинкт моего коня; не помню, сколько времени я
ехал, но, наконец, вдали мелькнул слабый огонек, Рыжко прибавил шагу, огонек приближался, вот и
речка, верный конь прыгнул через нее с несвойственной его летам энергией.
Наделавшая шуму
речка Причинка была притоком Большого Сулата в том месте, где он делал широкую петлю
на север, а потом круто поворачивал к юго-востоку;
на стрелке, где сливались эти реки, стояла деревушка Причина, куда мы теперь
ехали.
С каким живым чувством удовольствия
поехал я, едва пробираясь, верхом по проваливающейся
на каждом шагу дороге, посмотреть
на свою родовую
речку, которую летом курица перейдет, но которая теперь, несясь широким разливом, уносила льдины, руша и ломая все, попадающееся ей навстречу: и сухое дерево, поваленное в ее русло осенним ветром, и накат с моста, и даже вершу, очень бы, кажется, старательно прикрепленную старым поваром, ради заманки в нее неопытных щурят.
Ну, разговариваем этак,
едем себе не торопясь. К тайге подъехали, к речушке. Перевоз тут.
Речка в малую воду узенькая: паром толканешь, он уж и
на другой стороне. Перевозчиков и не надо. Ребятки проснулись, продрали глазенки-то, глядят: ночь ночью. Лес это шумит, звезды
на небе, луна только перед светом подымается… Ребятам-то и любо… Известное дело — несмысли!
Мы уже были верст за пять от
речки, обозы шли уже обычным ходом.
Ехал отбившийся от своего парка зарядный ящик; вдруг сидевший
на козлах ящика солдат крикнул ездовым...
Вечером
поехал в город и ночевал у дьячка, а наутро отправился в дилижансе к себе домой
на Черную
Речку.
—
Едет,
едет! — закричал народ, и вслед за этими возгласами, со стороны кузниц, черневших
на обоих берегах Неглинной
речки, потянулась пестрая толпа, и над ней зевнула огромная медная пасть.